Остановившись в полукилометре от села, мы направили в сторону дороги разведчиков, а сами отошли от машины, чтобы посовещаться.
– Как вы полагаете, они наш язык знают?
– Унтер, то есть обер, все понимает, – уверенно заявил Авдеев. – Когда ты крикнул, он сразу спрятался за мотоциклом с нашей стороны.
– Замечательно. Значит так, в допросе участвуем только мы с Леоновым, остальные молча наблюдают. Я буду играть роль злого следователя, а ты, Алексей, доброго. И еще, когда будем общаться с этим, представь себе, что я старше тебя по званию, ну, хотя бы на две шпалы. Мне кажется, мы можем узнать кое-что интересное, и будет лучше, если я сыграю роль большой шишки.
– Представить не трудно. Когда меня инструктировали, то велели на твое звание внимания не обращать и охранять тебя, как генерала.
– О как? – изумился я. – Что-то я не замечал с твоей стороны особого низкопоклонства. Ну ладно, теперь подожди пару минут. Мне надо обдумать разговор.
Пока я вел броневик через лес, то управление машиной занимало все внимание, и теперь мне следовало поскорее собраться с мыслями. Вопросов к Лютце, конечно, накопилось много, и нужно выбрать, с чего начать разговор.
А интересно, сколько может существовать таких команд ликвидаторов? Наверняка немного. Уж больно деликатное это дело, да и непростое. А то, что две-три группы всех потенциальных свидетелей быстро не укокошат, даже удобнее. Если бы случился массовый падеж сотрудников спецслужб, на это обратили бы внимание, а так все выглядит просто как обычные зверства партизан. Досадное, но вполне обыденное явление. Кстати, вполне возможно, что именно Лютце причастен к устранению моего знакомца лейтенанта Брауна. Надо его и об этом спросить.
Тут мои мысли перескочили на другое. А почему бы не повторить старый фокус и не убедить немецкое командование в серьезности наших намерений на этом направлении. Пусть вся наша тридцать девятая армия уверена в том, что нам поручено очень важное наступление. Но мне-то сообщили прямым текстом, что здешний фронт второстепенный, и было бы очень неплохо убедить противника в обратном. Да и в самом деле, как удалось выяснить комбату, Масленников не получал приказа устраивать такие глубокие прорывы. Кстати, танков в армии что-то маловато, пришлось у соседей занимать. Большие наступления, конечно, где-то готовятся, но только не здесь. И будет очень хорошо, если немцы перебросят сюда несколько танковых дивизий с Курского направления, где они всерьез угрожают Харькову. Болот здесь просто немерено, на всех хватит.
Тогда план действий следующий. Надо очень тонко намекнуть псевдоунтеру, кто мы такие, устроить ему побег в стиле «Джентльменов удачи», и он тут же выложит бесценные сведения своему руководству. Там сразу поймут, с кем Лютце пришлось столкнуться, и доложат наверх. На мой взгляд, замысел хоть куда. Это сейчас, сидя в темной зловонной яме, я засомневался в том, что мой план такой уж блестящий. Но вчера все виделось в ином свете. Переполнившая меня радость от такой хитроумной задумки требовала выхода и, махнув бойцам рукой, чтобы вели пленного, я начал весело напевать:
Вот солнышко печет, Косой с мешком идет,
А Хмырь с Доцентом едут на верблюде.
Доцент у них пижон, находку спрятал он,
А вскоре взяли их в погонах люди.
Заинтересовавшись странной песенкой настолько, что забыл о предстоящем допросе, Леонов вытащил блокнот и быстро застрочил карандашом, рисуя крючочки стенограммы. Но к его вящему неудовольствию, я прервал вокал, едва немца выпихнули из «ганомага». Нечего ему раньше времени слышать про побег.
Прежде чем подойти к нам, обер повертел головой, разглядывая окрестности. Увидев знакомую местность, Лютце улыбнулся. Чем он так доволен, я не понимал. Мы же ехали не к фронту, а в противоположную сторону, а значит, рассуждая логически, вряд ли будем тащить с собой пленников. Может быть, он думает, что мы таки возьмем его в свое путешествие, как и договаривались, чтобы он нас охранял.
Как только обера подвели, я попытался прочитать по его улыбающемуся лицу, о чем он думает. Но психолог из меня тот еще. Контрразведчик нам попался матерый и вполне владел своими эмоциями. Ну ладно, попробуем его сразу огорошить.
– Спроси, зачем он утопил Эриха Брауна.
Услышав знакомую фамилию, обер, не переставая улыбаться, попытался развести руки в стороны, но веревка, стягивающая запястья, позволила только растопырить локти.
– Да, я получал приказ от командования на устранение лейтенанта Брауна, – начал переводить Леонов, – и этот приказ успешно выполнил. Но по плану следовало оставить его тело на дороге, чтобы свалить все на партизан. Думаю, как раз настоящие партизаны и бросили его в реку.
– А вот этого я тебе не прощу, – разыграл я роль злого полицейского, чтобы сильней надавить на допрашиваемого. – Он хотя и немец, но человек хороший. Если бы у вас все в армии были такими, то и войны между нами могло не быть.
– Была бы война, – покачал головой Лютце. – Я же читал его дело перед выполнением, эээ… задания. Лейтенант человек сентиментальный и честный, это да. Но еще честолюбивый и исполнительный. Куда его страна посылала, там он и воевал без всякой тени сомнений.
«Да понимаю я всё», – хотелось мне ответить, но надо же играть свою роль и изображать праведный гнев. Пусть Эрих даже после смерти поможет мне еще раз.
– Что же касается моей ценности для вас, – продолжал аргументировать свою позицию Лютце, – то я знаю очень много о работе контрразведки. Правда, не здесь, а в группе армий «Центр». Но вас это тоже должно сильно интересовать.