А теперь на Запад - Страница 131

131

Так вот с кем мне пришлось поручкаться – с самим будущим председателем КГБ «железным Шуриком». Личность он очень даже известная. При нем грозный Комитет поменял свои приоритеты и почти полностью переключился на международные дела, оставив внутренние МВД. Да и саму работу госбезопасности он реорганизовал, создав централизованное управление. Так, вспомним, чем еще отличился нынешний юный комсомолец. Попытался освободить из тюрьмы Судоплатова, других разведчиков, а заодно и Василия Сталина. Создал «группу Шелепина». Она, в частности, протежировала знаменитому писателю Иванову, которому в далеком будущем предстоит написать культовую «Русь изначальную». Еще уламывал Политбюро, чтобы больше производили товаров народного потребления, правда, безрезультатно. Ну все, мальчик, ты попался.

Не подозревая, какую участь я ему готовлю, секретарь горкома уже с силой тряс нам руки.

– Благодарю вас, товарищи. Если позволите, нам хотелось бы еще раз пригласить вас на встречу. Как вас можно будет найти?

– Полагаю, нам с вами скоро еще предстоит встретиться, – загадочно ответил я, сделав многозначительное лицо.

* * *

– Что это вы за цирк вчера устроили на заводе? – кипятился майор госбезопасности, едва не потрясая кулаками.

– Простите, Василий Николаевич, а в чем проблема, – искренне удивился я. – Все заслуги принял на себя Леонов, а на меня никто внимания не обратил. Скрытность и конспирация прежде всего.

– Но зачем же вы там обсуждали устройство ракет? Я еще понимаю, на электромеханическом заводе, где они и делаются. Но на «Компрессоре» собирают гвардейские минометы «Наташи», а вы выставили конструкторов идиотами. Сейчас все только и говорят о том, что простой пехотинец, приехавший с фронта, сразу придумал то, до чего конструкторское бюро не могло додуматься.

– Если так заботитесь о конструкторах, – обозлился я, – то почему держали их в туполевской шарашке?

– Ну почему же, Туполева еще в июле освободили и восстановили в правах, и все тридцать человек его группы тоже. Остальных позже, когда они закончили свои самолеты.

– Да нет, я имею в виду, что конструкторов три-четыре года держали в заключении, причем почти всех.

– Ну, про всех вы ошибаетесь. Заметьте, что, например, у Ильюшина практически никого не арестовали. Но в общем, вы, конечно, правы. Вот того же Королева совершенно напрасно осудили, и я этого не одобряю. Но вы знаете, что многие люди давали на него показания, и в том числе Глушко.

– Их заставили.

– Увы, да. Ежовские следователи ни с кем не миндальничали. Я с Туполевым разговаривал, бить его, правда, не били, но почти год в тюрьме сидеть это не сахар. Да и следователи заставляли конструктора подолгу стоять, а ведь он уже не молодой и здоровьем похвастать не может. А потом и вовсе сказали, что посадят его жену, и действительно арестовали ее для дознания. Так что в конце концов Туполев не выдержал и тоже подписал показания. Но все же я считаю, что он получил по заслугам.

– Это из-за холодильника?

– Что? А, вы имеете в виду холодильники, плащи и шубы, которые конструкторы привезли из Америки? Нет, как раз в этом их никогда не обвиняли. Контейнер с вещами привезли совершенно официально, и тут никаких претензий к ним нет. Но вот относится Туполев к советской власти не очень лояльно. Он не таясь расхваливал западный образ жизни, даже в партию отказывается вступать. Мое мнение, что как раз он-то и заслужил наказание.

– Все равно нельзя так поступать с конструкторами, – продолжал я упрямо гнуть свою линию.

– Ну ладно, оставим в покое прошлое, его все равно нельзя изменить, – примирительно предложил майор, не желая продолжать дискуссию. – Так вот, товарищ Сталин поручил мне узнать…

Назвав это имя, Куликов даже сделал движение, собираясь привстать, и посмотрел на портрет, висящий над моим рабочим столом. Заметив мой ироничный взгляд, он нахмурился и начал читать нотацию:

– Высшую власть надо уважать. Без лизоблюдства, конечно, а так, как вы, например, уважаете своего комполка Козлова.

– Я-то уважаю, а вот почему ему очередное звание не присвоят? Ведь есть за что.

Куликов озадаченно посмотрел на меня, недоумевая, почему я сегодня такой ершистый:

– Так ему же дали майора, разве нет?

– Но командует-то он полком.

– Вот черт, – гэбэшник с досадой поискал вокруг, чем бы хлопнуть об стол, и в итоге выбрал своей жертвой блокнот. – Кто тут минуту назад толковал о скрытности и непривлечении внимания? Если капитану сразу присвоят звание полковника, то кое-кто этим очень сильно заинтересуется. Но не сбивайте меня с мысли.

– Мы говорили об уважении к власти.

– Да, верно. Надеюсь, вам еще придется посетить Кремль, встретиться с руководством страны, и там вы почувствуете такое волнение и трепет…

– Мне уже приходилось бывать в кабинете Сталина, – пожал я плечами, – и даже сидеть на его стуле. Но что-то особого трепета не чувствовалось.

– Это когда? А, в будущем.

– Да, в Самаре. Там сохранился правительственный бункер, куда водят экскурсии.

– Нет, это не то. Да там Сталина никогда и не было, правильно? Он же всю войну оставался в Москве. Но вернемся к главному. Из ваших рассказов товарищ Шапошников сделал вывод, что в течение войны количество фронтов увеличивалось, хотя управление войсками уже было хорошо налажено.

– Да, присутствовала такая тенденция, и думаю, совершенно правильная. Было сформировано четыре Украинских, три Белорусских и три Прибалтийских фронта.

– Значит, вы поддерживаете идею разделения фронтов и их разукрупнения?

131