Жуков немного помялся, но все-таки решил поделиться своими сомнениями:
– Я считаю, что у противника в районе Курска достаточно войск и техники, чтобы организовать прорыв и выйти из окружения.
– Не беспокойтесь, товарищ Жуков. Гудериан не получит на это разрешения. Гитлер категорически запретит своим генералам отводить свои войска назад, даже для того, чтобы занять оборону на выгодном и заранее подготовленном рубеже. Поэтому для прорыва окружения германское командование сможет выделить лишь небольшую часть этой группировки.
– Сведения, полученные нашей разведкой, достоверные? – осторожно спросил Василевский. Генерал на время болезни Шапошникова руководил Генштабом и был в курсе всех разведдонесений, однако ничего подобного ему не докладывали.
– Таких данных от разведки у нас пока нет, – признался Верховный, – но я точно знаю, что Гитлер сделает в такой ситуации.
– В таком случае, – продолжал упрямиться Жуков, – вызывает серьезные сомнения предложение Ставки не штурмовать Курск, а вынудить врага сдаться путем нанесения воздушных ударов и проведения артиллерийского обстрела города. Если окруженная группировка не будет быстро уничтожена, немцы соберут со всего фронта транспортную авиацию, чтобы снабжать свои войска, запертые в мешке.
– Это мы предусмотрели, и наша авиация поможет. К этому времени вам перебросят достаточно истребительных полков, в том числе ночных, из состава ПВО Москвы, чтобы блокировать поставки в Курск.
Много позже, находясь в почетной ссылке на должности полномочного посла и военного советника в Маньчжурии, Жуков напишет об этом разговоре: «Это было удивительно, говорить о будущих событиях так, как будто они уже произошли. Не имея никаких достоверных сведений о планах гитлеровского командования, товарищ Сталин все-таки смог точно просчитать все его действия».
– А что скажете об операции, порученной товарищу Василевскому? – продолжал свои расспросы Верховный.
– У нас пока нет опыта проведения глубоких наступательных действий. Под Курском ударным армиям предстоит пройти всего сорок-пятьдесят километров, а здесь глубина операции в четыре раза больше. К тому же местность на этом участке крайне невыгодна для наступления. В случае такого прорыва наши войска могут увязнуть, после чего их отрежут и окружат. Это все равно, что попытаться кулаком пробить толстый слой песка. Вместо этого следует брать песок понемногу, горстями, и так постепенно вырыть могилу врагу. – Для наглядности Жуков растопырил пальцы и продемонстрировал, как правильно надо бороться с таким сильным противником. – Я считаю, что время наносить глубокие удары еще не пришло.
– Хорошо, товарищ Жуков. Не теряйте времени и вылетайте обратно в войска Юго-Западного фронта.
После того, как совещание закончилось, Сталин провел другое, в крайне узком кругу. Ни представители штаба, ни стенографисты, ни адъютанты при этом не присутствовали. В кабинете находились только сам Верховный и генерал Рокоссовский.
Рокоссовского только недавно посвятили в самый главный секрет страны, и ему еще было непривычно думать о будущем в категории прошлого. Сталин долго колебался, не решаясь увеличивать число посвященных сверх необходимого минимума. Но в этот самый минимум, кроме Шапошникова, следовало ввести еще какого-нибудь хорошего фронтового генерала. Когда немецкое наступление остановилось, и началась подготовка к планомерному, хорошо продуманному контрнаступлению, вопрос встал особенно остро. Нужно было советоваться с опытным командующим, который в состоянии проанализировать все факторы с учетом опыта той войны, сравнивая прошлые операции с текущим положением на фронте, чтобы предвидеть ход событий. Вот и сейчас Сталин решил посоветоваться с «посвященцем», чтобы развеять все сомнения:
– Как вы оцениваете мнение товарища Жукова?
– С точки зрения сегодняшнего опыта он прав. Впрочем, с учетом послезнаний тоже, ведь первый год войны успешно окружить противника нам не удавалось. Однако, и это крайне важно, надо учесть ряд новых факторов. На этот раз наши потери в живой силе в октябре и ноябре намного меньше, причем, что особенно важно, тогда безвозвратные потери затронули опытных бойцов и командиров. А сейчас они остались живы и продолжат воевать. Далее, в прошлой войне соединения, попавшие в окружение, потеряли всю технику. Даже те из них, кто смог пробиться к своим, вынуждены были оставить орудия и машины. Также много техники было брошено во время распутицы, когда нашим войскам приходилось отступать, и у них не хватало времени вытаскивать грузовики и повозки из грязи. Очень важно и то, что ряд московских и других заводов не были эвакуированы, а значит, не останавливали производство. Территория, которую немцы тогда смогли занять, осталась у нас вместе с промышленными, сельскохозяйственными и людскими ресурсами. Мы так же под влиянием новых знаний несколько пересмотрели свои взгляды на тактику наступательного боя, что должно принести несомненную пользу. Не в последнюю очередь влияет на ход боевых действий наша успешная оборона и локальные успехи, имевшие место в последнее время. Это значительно подняло моральное состояние наших бойцов. Они теперь твердо уверены, что фашистов удалось остановить, а значит, они вовсе не такие уж непобедимые.
Верховный согласно кивнул, подтверждая сказанное. Каждая незначительная победа получала широкое освещение и преподносилась как доказательство безусловного превосходства Красной Армии над вермахтом, который может воевать только при условии внезапного и коварного нападения. Теперь же, когда внезапности больше не было, никаких шансов у Германии не осталось.