Подошедший немецкий отряд остановился в километре от села и входить в него не спешил. Хорошо, и мы тоже подождем. Расположившийся на высокой сосне наблюдатель периодически докладывает нам о ходе эвакуации. Вот из села вышли санные упряжки, успевшие вернуться и сделать второй рейс, вот выходят ходячие раненые. Скоро в Глухой Горушке уже никого не останется, а немцы все еще не решаются атаковать, хотя их тут накопилось уже больше двух сотен. Но из артиллерии мы заметили только пару ротных минометов, а что еще важнее, не было здесь уже привычного нам немецкого порядка. Те фрицы, которых мы раньше видели на Западном фронте, так себя не вели. Они бы уже давно рассредоточились, провели разведку, охватили село с флангов и, обладая численным преимуществом, заняли бы его в два счета.
Среди уходивших последними наблюдатель заметил несколько человек в маскхалатах. Если это наши десантники, значит, ушли все. Еще пара часов, и они соединятся со своими. То, что скоро стемнеет, даже хорошо. Ночью немцы за ними не сунутся.
Нет, все-таки замечательно, что мы устроили в тылу у немцев такой кавардак. Сначала ложная атака в одном месте, потом настоящий прорыв в другом. Затем танковый рейд, причем наши танки видели то там, то здесь. Опять-таки по нашим следам армия Масленникова должна была продвинуться ну хотя бы на несколько километров. Но это в худшем случае, а скорее на все десять-пятнадцать. А тут еще окруженцы эти зашевелились. Как же тут немцам, только-только восстановившим систему обороны, было не запаниковать. Русские наступают буквально отовсюду, резервов мало, и их раздергивают сразу по всем направлениям.
Солнце уже задевало краем горизонт, когда к фрицам прибыло настоящее боевое пополнение. Пусть там было всего-то два десятка солдат, но за ними упряжки везли «дверную колотушку» – маленькую противотанковую пушку Pak-36, которая тем не менее представляла огромную опасность для нашего броневичка. Вновь прибывший офицер, недовольный царившим беспорядком, вставил всем фрицам пистонов, и те сразу зашевелились, отрядив половину личного состава для разведки боем. Колотушка тут же принялась за работу, методично обстреливая окраинные дома.
Смотреть на это представление смысла не было, и мы поспешили ретироваться. Путь назад для нас был закрыт, на север тоже, оставалось только дорога на юго-запад, где мы надеялись спрятаться среди больших лесных массивов.
Ближайшая явка, где, по сведениям Леонова, мы могли встретиться с партизанами, находилась в селе Белебелка. По самой короткой дороге до него километров тридцать, но учитывая, что оживленную трассу нам желательно избегать, получится значительно больше. Горючего в принципе должно хватить, а если повезет, то заправимся где-нибудь по дороге.
Вариантов действий на сегодняшнюю ночь у нас довольно много. Можно ехать дальше по темноте, что наверняка закончится аварией и поломкой нашего транспортного средства. Уж легче сразу его бросить и идти пешком. Еще один вариант – сделать где-нибудь здесь большой шалаш с костерком и проспать половину ночи в тепле и уюте. Вот только сначала полночи придется его сооружать, и то вопрос, справимся ли мы с таким трудным делом в темноте, работая чуть ли не на ощупь. Конечно, можно рискнуть заночевать в машине, но мы и так уже закоченели, хотя все время ерзали на сиденьях, а если уснем, то рискуем серьезно заболеть. Как выход из трудной ситуации можно предложить пройтись пешочком – очень согревающее занятие, но довольно утомительное.
Но нам повезло, и мы получили от судьбы подарочек в виде маленького домика, стоявшего на опушке. Какое-никакое, а жилище, да еще и с очагом. Наломав веток на дрова и быстренько поужинав сухпайком, все разлеглись на полу и мгновенно уснули.
Под утро дневальный погасил огонь в печке, чтобы вьющийся над трубой дымок не выдал наше расположение. Если все знают, что хутор нежилой, то и партизаны, и немцы могут сначала обстрелять дом, а потом уже выяснять, кто тут поселился.
Я еще раз подумал, стоит ли возвращаться, но снова отмел эту мысль. Вокруг наших окруженцев постоянно крутятся большие отряды немцев, находящихся в боевой готовности, и за ночь их наверняка прибавилось. Пройти мимо них никак не получится, а даже малейшей проверки наши ряженые солдаты не выдержат. А вот на пути к партизанам нам будут встречаться только небольшие тыловые гарнизончики, пребывающие в безмятежной неге, и никто на нас внимания обращать не станет.
Мы наскоро перекусили консервами, а после завтрака Леонов вежливо намекнул, что немцы, то есть мы, должны быть бритыми, поэтому неплохо бы всем поскоблить свою щетину. Закончив с гигиеническими процедурами, бойцы поспешили натянуть на «ганомаг» брезентовый полог. Немецкие шинельки для зимы все-таки не годятся, а мы и так вчера весь день мерзли. Мне еще повезло, что в «ганомаге» я сижу в отделении управления, но все равно дует и сзади и из окошек. Конечно, можно опустить бронестекла, но они запотеют, и через них ничего не будет видно.
Наш экипаж, хотя и немного подмерзший, но весьма бодрый, был полон энтузиазма. Все проблемы казались мелкими и не стоящими внимания. Если тут где-то и есть немцы, то их немного, да и переводчик у нас замечательный, сможет навешать им лапшу на уши. Ну, а дойдет дело до перестрелки, так фашисты пожалеют, что с нами связались. Партизан здесь, по заверениям Леонова, нет, что, конечно, плохо, но в данный момент для нас хорошо. Еще не хватало получить пулю от своих.
После весьма неприятных блужданий по некоему подобию дороги, стало ясно, что напрямую к Белебелке нам не проехать. Все-таки придется поворачивать на трассу, идущую по левому берегу Полисти.